Неточные совпадения
— Я столько, столько вынесла, смотря на всю эту умилительную
сцену… —
не договорила она от волнения. — О, я понимаю, что вас
любит народ, я сама
люблю народ, я желаю его
любить, да и как
не любить народ, наш прекрасный, простодушный в своем величии русский народ!
«Я смущал ваше спокойствие. Я схожу со
сцены.
Не жалейте; я так
люблю вас обоих, что очень счастлив своею решимостью. Прощайте».
Беглые замечания, неосторожно сказанные слова стали обращать мое внимание. Старушка Прово и вся дворня
любили без памяти мою мать, боялись и вовсе
не любили моего отца. Домашние
сцены, возникавшие иногда между ними, служили часто темой разговоров m-me Прово с Верой Артамоновной, бравших всегда сторону моей матери.
Харитине доставляла какое-то жгучее наслаждение именно эта двойственность: она льнула к мужу и среди самых трогательных
сцен думала о Галактионе. Она
не могла бы сказать,
любит его или нет; а ей просто хотелось думать о нем. Если б он пришел к ней, она его приняла бы очень сухо и ни одним движением
не выдала бы своего настроения. О, он никогда
не узнает и
не должен знать того позора, какой она переживала сейчас! И хорошо и худо — все ее, и никому до этого дела нет.
— Вы, вероятно,
любите чувствительные
сцены (Лаврецкий
не ошибался; Марья Дмитриевна еще с института сохранила страсть к некоторой театральности); они вас забавляют; но другим от них плохо приходится.
— Я его больше
не люблю… — прошептала Феня в одну из таких молчаливых
сцен.
В порыве веселости Степан Михайлыч вытащил было на
сцену Лупеневскую и, будто ничего
не зная, громко ее спросил: «Что, Флена Ивановна, приглянулась ли тебе моя невестка?» Флена Ивановна с восторгом, удвоенным пивом и наливками, начала уверять, божиться и креститься, что она свою дочь Лизыньку так
не любит, как полюбила Софью Николавну с первого взгляда и что какое счастье послал бог братцу Алексею Степанычу!
Как я ни привык ко всевозможным выходкам Пепки, но меня все-таки удивляли его странные отношения к жене. Он изредка навещал ее и возвращался в «Федосьины покровы» злой. Что за
сцены происходили у этой оригинальной четы, я
не знал и
не желал знать. Аграфена Петровна стеснялась теперь приходить ко мне запросто, и мы виделись тоже редко. О сестре она
не любила говорить.
А.Н. Островский
любил Бурлака, хотя он безбожно перевирал роли. Играли «Лес». В директорской ложе сидел Островский. Во время
сцены Несчастливцева и Счастливцева, когда на реплику первого должен быть выход, — артиста опоздали выпустить. Писарев сконфузился, злится и
не знает, что делать. Бурлак подбегает к нему с папироской в зубах и, хлопая его по плечу, фамильярно говорит одно слово...
Как это бывает у громадного большинства супругов, раньше у Лаевского и у Надежды Федоровны ни один обед
не обходился без капризов и
сцен, но с тех пор, как Лаевский решил, что он уже
не любит, он старался во всем уступать Надежде Федоровне, говорил с нею мягко и вежливо, улыбался, называл голубкой.
Живой человек
не любит неподвижного в жизни; потому никогда
не наглядится он на живую красоту, и очень скоро пресыщает его tableau vivant, которую предпочитают живым
сценам исключительные поклонники искусства, [презирающие действительность].
Я, напротив, был очень рад почувствовать после этой
сцены, что я
не имею решительно никаких национальных пристрастий и что у меня нет никакого отечества — что для меня просто милы и дороги люди, — что я
люблю все скорбящее и бедствующее человечество.
Вся эта
сцена, с малейшими подробностями, была Иваном Александрычем передана Сапеге, который вывел из нее три результата: во-первых, Савелий привязан к Анне Павловне
не простым чувством, во-вторых, Анна Павловна гораздо более
любила Эльчанинова, нежели он предполагал, и, наконец, третье, что его самого боятся и
не любят. Все это весьма обеспокоило графа.
Самое большое затруднение представляли женские роли; но тогда и это затруднение было счастливо побеждено: наши благородные артистки
любили искусство, слушались советов и
не скучали репетициями; роль же Сусанны с блистательным успехом игралась известным тогда в Москве талантом благородной
сцены, Е. А. В-ю.
Следующая
сцена его с Молчалиным, вполне обрисовывающая характер последнего, утверждает Чацкого окончательно, что Софья
не любит этого соперника.
Сцен и размолвок больше
не бывало между нами, я старалась угодить ему, он исполнял все мои желания, и мы будто
любили друг друга.
Невеста, как мы и прежде еще знали, его обожала; Пашет и Анет остались весьма довольными его любезностью и вниманием; даже сама Катерина Архиповна начала его понимать в другом смысле; из предыдущей
сцены она убедилась, что будущий зять очень
любит Мари, потому что он
не только сам
не спросил о приданом, но и ей
не дал договорить об этом предмете.
В продолжение дороги, которая тянулась более четырех суток, Гоголь говорил иногда с увлечением о жизни в Италии, о живописи (которую очень
любил и к которой имел решительный талант), об искусстве вообще, о комедии в особенности, о своем «Ревизоре», очень сожалея о том, что главная роль, Хлестакова, играется дурно в Петербурге и Москве, отчего пиеса теряла весь смысл (хотя в Москве он
не видал «Ревизора» на
сцене).
Вы человек образованный, учились в университете, занимаетесь литературой, страстно
любите, как мне пишут, театр и желаете иметь доброго руководителя в игре на
сцене; я учился, правда, на медные деньги, но бог
не обидел меня дарованием.
Пенсия состояла тогда из двух тысяч рублей ассигнациями для артистов, занимающих первое emploi; но Шушерину
не хотелось оставаться долее на петербургской
сцене, потому что репертуар изменился и ему приходилось играть невыгодные для себя роли; для любовников он уже устарел, а в героях его совершенно затмил актер Алексей Семеныч Яковлев; к тому же он
не любил Петербурга и только о том и думал, как бы ему перебраться в Москву.
Знаете, Луизу я сыграла бы, особенно
сцену с Вурмом, где он заставляет писать письмо, если бы можно, при вас, да князь
не любит таких пьес.
Моя первая любовная
сцена была нелюбовная: он
не любил (это я поняла), потому и
не сел,
любила она, потому и встала, они ни минуты
не были вместе, ничего вместе
не делали, делали совершенно обратное: он говорил, она молчала, он
не любил, она
любила, он ушел, она осталась, так что если поднять занавес — она одна стоит, а может быть, опять сидит, потому что стояла она только потому, что он стоял, а потом рухнула и так будет сидеть вечно.
Смирнов. Я
не имею удовольствия быть ни вашим супругом, ни женихом, а потому, пожалуйста,
не делайте мне
сцен. (Садится.) Я этого
не люблю.
Попова (глядя на фотографию). Ты увидишь, Nicolas, как я умею
любить и прощать… Любовь моя угаснет вместе со мною, когда перестанет биться мое бедное сердце. (Смеется сквозь слезы.) И тебе
не совестно? Я паинька, верная жена, заперла себя на замок и буду верна тебе до могилы, а ты… и тебе
не совестно, бутуз? Изменял мне, делал
сцены, по целым неделям оставлял меня одну…
— Ну, ну, ну, пожалуйста,
не ломайтесь!
Не люблю! — сказал Володя, и лицо его приняло капризное выражение. — Ей-богу, точно на
сцене. Будем держать себя по-человечески.
Ничего такого я еще ни на русских, ни на иностранных
сценах не видал и
не слыхал. Это было идеальное и простое, правдивое, совершенно реальное и свое, родное, олицетворение того, что тогда литературная критика
любила выражать словом «непосредственность».
—
Не обижайте. Ежовый у меня облик. Таким уж воспитался. А внутри у меня другое.
Не все же господам понимать, что такое талант,
любить художество. Вот, смотрите, купеческая коллекция-то… А как составлена! С любовью-с… И писатели русские все собраны.
Не одни тут деньги — и любви немало. Так точно и насчет театрального искусства. Неужли хорошей девушке или женщине
не идти на
сцену оттого, что в актерском звании много соблазну? Идите с Богом! — Он взял ее за руку. — Я вас отговаривать
не стану.
Лир говорит ему то, что, по Шекспиру, он говорит Корделии в последней
сцене, а именно, что если дочери, которым он сделал добро, ненавидят его, то тот, кому он
не делал добра,
не может
любить его.
— Эти истерики и неврастеники большие эгоисты, — продолжал доктор с горечью. — Когда неврастеник спит с вами в одной комнате, то шуршит газетой; когда он обедает с вами, то устраивает
сцену своей жене,
не стесняясь вашим присутствием; и когда ему приходит охота застрелиться, то вот он стреляется в деревне, в земской избе, чтобы наделать всем побольше хлопот. Эти господа при всех обстоятельствах жизни думают только о себе. Только о себе! Потому-то старики так и
не любят этого нашего «нервного века».
—
Люблю ли я искусство? — говорю я, точно разбуженная его словами, — да я его
не только
люблю, я его обожаю… Я убеждена, что это самое лучшее, что есть на земле… Ведь искусство — это правда и красота… Да, я, хочу стать артисткой, чтобы работать для моего ребенка, но вместе с тем я уже давно чувствую влечение к
сцене, к театру.
Граф Алексей Андреевич
любил его и ласкал,
не раз он сиживал у него на коленях, но Миша дичился и боялся его, всеми силами стараясь избегать, особенно после той
сцены, памятной, вероятно, читателю, когда граф чуть было
не ударил ногой в лицо лежавшую у его ног Настасью Федоровну, которую ребенок считал своею матерью.
Осип Федорович присутствовал при всей
сцене до конца. И будь он равнодушен к баронессе, ее жестокость и бессердечность оттолкнули бы его, но он ее слишком
любил для того, чтобы
не простить ей всего.
"Ваша матушка, — писала Надя, — сказала моему отцу, что если бы я действительно вас
любила — я бы
не выбрала
сцены. Может быть, и вы того же мнения, Заплатин? Но
не следовало, кажется мне, говорить так моему отцу. Вы возвратили мне свободу, а я
не хотела фальшивить,
не хотела и ломать свою жизнь потому только, что вы
не хотите быть мужем будущей актрисы.
— Вы перешли границы, — вступился фон-Ферзен. — Хотя я и сам
люблю, кто меняет жизнь на честь, но властью хозяина попрошу вас теперь прекратить эту
сцену… Видит Бог, это в наше время
не бывало…
— Вы перешли границы, — вступился фон Ферзен. — Хотя я и сам
люблю, кто меняет жизнь на честь, но властью хозяина попрошу вас теперь прекратить эту
сцену… Видит Бог, это в наше время
не бывало…
Ухаживаний Павел Петрович за Марфой Силантьевной, увенчавшихся полным успехом, и нежных
сцен со стороны последней на мотив вопросов: «И за что ты меня дуру-бабу
любишь?» Я описывать
не стану. Скажу лишь, что со свадьбой поспешили. Она совершилась более чем скромно в присутствии лишь необходимых свидетелей-товарищей Маслобойникова, немало подтрунивших над приятелем и немало подивившихся его странному выбору.
— По-другому
любить не могу. Ты сама видишь. А это гадко — так ревновать. Дальше пойдет еще хуже, когда ты поступишь на
сцену.
Не о себе я должен думать, а о тебе, Надя… Переделать себя я
не буду в силах до тех пор, пока ты мне дорога… как любимое существо.
Отставной поручик Андрей Андреевич Аракчеев отдыхал в деревне если
не на лаврах, то на пуховиках, в хозяйство
не вмешивался,
любил глядеть из окна на те мало разнообразные
сцены, которые может представлять двор бедной помещичьей усадьбы. У него было три сына: Алексей, Петр и Андрей. Алексея, как первенца,
любил он с особенною нежностью, пытался даже заняться его образованием, то есть выучить его грамоте, но этот труд показался ему обременительным, и он возложил его на деревенского дьячка.